Степан Крашенинников
Степан Крашенинников (1711 г. - 1755 г.) - русский путешественник. Первый ученый-исследователь Камчатки. Один из основателей русской науки. Участник академического отряда Великой Северной экспедиции. Книга «Описание Земли Камчатской» принесла Крашенинникову широкую известность во всей Европе. Изданная в 1756 г., книга стала лучшим трудом по истории завоевания Камчатки, первой русской научной работой по этнографии.
Бурная петровская эпоха способствовала выдвижению из народной среды лучших ее представителей. Люди незнатного происхождения начали занимать ключевые позиции почти во всех областях жизни. Особенно много их появилось среди ученых. Одним из таких ученых был Степан Петрович Крашенинников, первым среди русских исследователей (до Ломоносова) получивший европейское признание.
Он родился в конце октября 1711 г. в Москве в семье солдата лейб-гвардии Преображенского полка. В 1724 г. поступил в Славяно-греко-латинскую академию, в которой проучился семь лет, в последние годы, по его собственным словам, получая «по сороку алтын на месяц, а до того — по тридцать алтын». По тем временам этого могло хватить только на жалкое пропитание и некоторые другие насущные нужды. Даже эта скудная стипендия выплачивалась нерегулярно, а в 1732 г. ученики по каким-то причинам не получили ее совсем, претерпевая «глад и хлад», как писал Крашенинников.
В академии преподавали иностранцы, плохо знавшие русский язык, отчего учиться было трудно. Со школярами обращались очень строго. Их секли розгами и требовали бесконечной зубрежки. Тем не менее Крашенинников учился хорошо, быстро схватывая самую суть предметов.
Выпускников академии после ее окончания определяли в самые различные места, где нужны были грамотные люди. Они становились хирургами, чиновниками, учителями и т. п. В 1732 г. Крашенинникова как одного из лучших учеников направили в Академию наук, где в то время готовилась Вторая Камчатская (Великая Северная) экспедиция. В ее состав должны были войти несколько отрядов для топографической съемки побережья Ледовитого океана в пределах России, а также академический отряд, которому предстояло исследовать внутренние районы Сибири и Камчатку. Руководителями этого отряда были назначены известные иностранные профессора И. Гмелин и Г, Миллер, приглашенные на работу в Российскую академию наук. В помощь им к отряду были прикомандированы несколько студентов, среди которых оказался и Крашенинников.
И руководители экспедиции, и студенты получили инструкции. От последних много не требовалось: в основном они должны были слушаться начальства. Однако оба профессора, занятые собственными исследованиями, слишком мало внимания уделяли своим ученикам. Правда, натуралист Гмелин иногда проводил занятия, но так, чтобы историк Миллер, который считал их излишней роскошью, об этом не знал. До всего Крашенинникову приходилось доходить самому. Однако это не помешало молодому человеку, отличавшемуся острой наблюдательностью, в пути научиться формировать коллекции, вести записи, работать в архивах приказных изб, составлять географические описания.
Уже в августе 1733 г. Крашенинников выехал в свое первое путешествие. Целых четыре года будущий пионер исследования Камчатского полуострова участвовал в экспедиции по Сибири. Совершал он и самостоятельные радиальные поездки. Таким образом им были изучены и описаны Колыван-ские заводы Алтая, Аргунские серебряные заводы, слюдяные залежи на р. Колотовке в верховьях р. Витим, множество теплых источников и соленых ключей. На Витиме Крашенинников, наблюдавший соболиный промысел, написал о нем свой первый научный труд, отобразив историю промысла, повадки соболей, способы охоты, поверья, с ней связанные, и пр.
К этому времени относятся и первые этнографические исследования, проведенные ученым. Его дорожный журнал содержал множество любопытных записей о местных жителях, их обычаях, верованиях и обрядах. Как-то, например, ученому показали действия камы — местного шамана, который просил о помощи чертей. На вопрос Крашенинникова, почему тот не обращается к JEiory, шаман дал такое объяснение. Оказалось, что Бог, по мнению коренных сибиряков, обитает высоко на небе, а черт — рядом с людьми на земле. Поэтому просьбы шамана скорее доходят до чертей.
В 1737 г. Крашенинников добрался до Якутска, бывшего местом сбора участников Великой Северной экспедиции. Какое-то время здесь он помогал Миллеру в работе над богатейшим архивом. Однако программа путешествия предполагала и изучение Камчатки. Ни Миллер, ни Гмелин не горели желанием ехать в этот далекий край, подвергая себя опасностям и тяготам длительного путешествия. Они решили направить туда Крашенинникова, сказав тому, что прибудут на полуостров позже. Так едва оперившийся ученый, официально числившийся еще студентом, был отправлен чуть ли не в самое сложное из путешествий, предписанных академической экспедиции.
В августе 1737 г. молодой ученый добрался до Охотска. Два месяца в ожидании попутного корабля он прожил у охотского казака и занимался изучением приливов и отливов, проводил метеорологические исследования, составил «реестр рыб», а также изучал «все, что море выбрасывало на берег». Не оставил ученый без внимания и коренных жителей побережья, ламутов. Так в то время называли охотских эвенков. На их языке слово «лама» означало «море». Поэтому в старину Охотское море долгое время называли Ламским. Крашенинников составил первый словарик ламутского языка. По его просьбе местные власти уже после отъезда ученого отослали в Петербург для Кунсткамеры ламутский костюм. К сожалению, этот и эвенкский костюмы были использованы, чтобы обрядить участников известной шутовской свадьбы князя М. А. Голицына и калмычки А. Н. Бужениновой, состоявшейся 6 февраля 1740 г. В результате оба костюма утратили свой первоначальный вид.
4 октября на судне «Фортуна» Крашенинников отправился на Камчатку. При переходе через Охотское море судно чуть не потонуло. Из-за течи в борту пришлось сбросить почти весь груз: в воду отправился даже чемодан с бельем, принадлежавший Крашенинникову, и продукты питания. В то же время ученый не расстался с книгами и инструментами. При нем остались термометры, барометры, а также некий «эксатмоскоп», назначение которого остается неясным. Дальше путешественника ждало еще одно опасное приключение. При входе в устье Большой реки корабль был выброшен на косу, и его экипаж едва спасся. Целую неделю Крашенинников и его спутники провели на узкой полоске суши, которая постоянно заливалась волнами. Наконец пришла помощь из Большерецка, маленького поселения-острога на берегу моря, бывшего здесь русским форпостом.
Здесь ученого ждал еще один сюрприз. Из Охотска в Боль-шерецк забыли переслать приказ, и он остался без хлебного довольствия. Единственной одеждой путешественника была простая рубашка, бывшая на нем во время кораблекрушения. Пришлось занимать деньги. Месяцами ученый сидел даже без хлеба, питаясь чем придется. С самого начала и в дальнейшем, возвращаясь из экспедиций по полуострову, он не переставал хлопотать о строительстве «хором для господ профессоров». Это задание в числе других было поручено ему Гмелиным и Миллером, не собиравшимися приезжать на Камчатку. В таких условиях на полуострове, который справедливо можно было называть «краем Земли», где в то время находилось всего три русских острога, начинать путешествие было чрезвычайно трудно. А работа предстояла огромная: Крашенинников был первым ученым, ступившим на эту землю.
Верность долгу у Крашенинникова была поразительной. В очень трудных, а подчас невыносимых условиях он осуществил подробное изучение полуострова. С 1738 по 1741 г. ученый десять раз пересек Камчатку в разных направлениях. Он один за несколько лет сумел проделать работу целой экспедиции, выступая как геолог, географ, ботаник, зоолог, этнограф и лингвист. Крашенинников прошел долины рек Быстрой, Колпакова, Паратунки, Паужетки и др., посетил ряд озер, в том числе Нерпичье, обнаружил и впервые описал камчатские гейзеры, обследовал Авачинскую, Ключевскую, Кро-ноцкую сопки, вулкан Толбачик, берега полуострова на протяжении 1700 км. А внутренние маршруты путешествия составили более 3500 км. Пешком, верхом, на лодке и на нартах путешественник объездил весь полуостров.
Крашенинников собрал ценнейшие сведения об ительменах и записал ряд слов их диалекта. О них ученый с восхищением писал: «Камчадалы, не учась физике, знают, что можно огонь достать, когда дерево о дерево трется; и для того, будучи лишенными железа, деревянные огнива употребляют». Он сделал вывод о том, что «сильна нужда умудрять к изобретению потребного к жизни». Познакомившись с ительменами поближе, Крашенинников проникся к ним большим уважением. Он отметил их музыкальные склонности и утверждал, что в пении ительменов «ничего дикого не примечается».
Много внимания уделял «студент» изучению повадок диких животных. Он описал тюленей, сивучей, моржей, морских котиков и каланов, практически неизвестных тогда в Европе. Даже у хорошо знакомых европейцам медведей он сумел найти любопытные чецты. Камчатские медведи, по его словам, летом на людей не нападали: женщины спокойно собирали возле них ягоды. «Одна им от медведей, но и то не всегдашняя обида, что отнимают они у баб собранные ягоды», — писал Крашенинников в дневнике.
Много внимания ученый уделил метеорологическим исследованиям. На берегу моря в Большерецке он установил столб, размеченный на футы и дюймы, и по нему изучил высоту приливов и отливов. Помощников, выделенных местными властями, он научил обращаться с барометром, определять с помощью флюгера направление ветра. Во время его длительных отсутствий они записывали в дневник показания приборов и наблюдения за погодой и природой.
Так прошло три года. В 1740 г. Крашенинников отправил «благородным господам профессорам» богатейшие коллекции и Свои записи. Жалования до сих пор путешественник не получал, одежда пришла в негодность, однако он упорно продолжал исследования.
В сентябре этого же года в Большерецк прибыли два дру-i их члена академической экспедиции — астроном Людвиг Дел иль де ла Кройер и зоолог Георг Стеллер. Последний был по чину выше Крашенинникова, который поступил под его начало и даже, подчиняясь приказу, отдал Стеллеру свои коллекции. Позже в трудах Стеллера, который тоже был незаурядным ученым, но отличался эгоистичностью и вздорностью характера, появились цитаты из записок Крашенинникова без ссылок на него.
Степан Петрович, однако, не обиделся. Зато в своих трудах Крашенинников всегда ссылался на Стеллера, если пользовался его выводами и собранными фактами. Впрочем, отношения между ними складывались хорошие: Стеллер даже помог скромному и не любившему склок Крашенинникову получить жалование. Желчный и всегда готовый к скандалу Стеллер, узнав о причинах бедственного положения своего подчиненного, пришел в ярость. Он ринулся к коменданту Большсрецка, потребовал немедленно вернуть долг и добился своего, несмотря на то, что «указу» по этому поводу у коменданта не было. Крашенинников смог вздохнуть свободнее и немного приодеться.
В 1741 г. Стеллер направил молодого коллегу в Якутск по неотложному делу. 12 июня на корабле «Охотск» Крашенинников отправился на материк. В его багаже находились богатейшие коллекции, не уступавшие по количеству тем, что были отданы в чужие руки*.
В Петербург Крашенинников ехал через Якутск. Здесь он женился на Степаниде Ивановне Цибульской, родственнице местного воеводы. Поскольку денег для выплаты жалования камчатскому исследователю в Якутске не оказалось, ему пришлось ехать в Иркутск. Здесь Крашенинников встретился с Гмелиным и Миллером. Справедливости ради нужно отметить, что они высоко оценили труды своего подопечного и послали в столицу прошение об увеличении ему жалования на 100 рублей. Однако прошение осталось без ответа.
В конце 1742 г. супруги добрались до столицы. Здесь бывшего студента; а теперь подающего большие надежды молодого ученого, имеющего десятилетний опыт экспедиционной работы, оставили при Академии наук. Уже в 1745 г. ему присвоили звание адъюнкта, а в 1750 г. — профессора естественной истории и ботаники с годовым окладом в 660 руб. В последующие годы Крашенинников заведовал академическим ботаническим садом, обрабатывал собственные материалы и архив умершего в Сибири Стеллера, был ректором академической гимназии и университета. Успел вместе с Ломоносовым, с которым его связывали дружеские отношения, выступить против теории Миллера о норманнском происхождении русского народа.
Ученого уже знали за границей. Сам Карл Линней направил Крашенинникову письмо с предложением о переписке. Однако его здоровье было серьезно подорвано недоеданием и перегрузками во время путешествий, да и после них. Материальное положение семьи было достаточно жалким. К этому добавилась тяжелая форма туберкулеза. Сохранились прошения профессора с просьбами выдать ему несколько дополнительных рублей к жалованию на приобретение лекарств, которые «из аптеки в долг не отпускают».
В 7 часов утра 25 февраля 1755 г. Крашенинников умер, оставив жену и детей практически без средств к существованию. В канцелярию Академии наук Степанида Ивановна подала «доношение» о том, что осталась «с шестью малолетними сиротами» и «лишена возможности «погрести» покойного мужа. Ей выдали годовое жалование Степана Петровича и 100 рублей на похороны при условии, если она отдаст Академии книги мужа и манускрипты. Вряд ли могло утешить вдову то, что ей было разрешено получить несколько экземпляров «Описания Земли Камчатской», которое сам автор видел только в гранках.
Узнав об этом, знаменитый русский поэт А. П. Сумароков написал «Цидулку к детям профессора Крашенинникова»: «Несчастного отца несчастнейшие дети, Которых злой рок потщил овладети. Когда б был ваш отец приказный человек [чиновник], Тогда б не были бы вы несчастливы вовек». Позже он написал пьесу, в которой один из героев также поминал судьбу детей Крашенинникова: «А честного-то человека детки пришли милостыню просить, которых отец ездил до Камчатского царства и был в Камчатском государстве и об этом государстве написал повесть; однако сказку его читают, а детки-то его ходят в заплатах, — даром то, что отец их был в Камчатском государстве, и для того, что они в крашенинном толкаются платье, называют их Крашенинникиными».
Рукопись книги «Описание Земли Камчатской» (ее долгое время не публиковали из-за покрова секретности над экспедицией) принесла Крашенинникову широкую известность во всей Европе. Изданная в 1756 г., она стала лучшим трудом по истории завоевания Камчатки, первой русской научной работой по этнографии. В скором времени книга была переведена на английский, немецкий, голландский языки. Несколько раз она переиздавалась и в России (1786, 1818—1819, 1949 гг.). В ней ученые разных специальностей до сих пор черпают сведения для собственных научных разработок.
|
|
Читайте в рубрике «Эпоха просвещения (XVII — XVIII века)»: |