Затонувшие сокровища «Витте Лиува»
Неожиданная встреча не сулила ничего хорошего португальскому капитану дону Жерониму ди Алмейде: четыре хорошо вооруженных голландца против двух его карак — вооруженных торговых судов. Спасти португальцев могли только хитрость и отвага. Поэтому, пока голландские корабли перестраивались, чтобы отрезать португальцам путь к отступлению, Алмейда направил свои суда в маленькую бухту у побережья острова Святой Елены, приказав пушкарям приготовить орудия к бою и подняв на мачте штандарт с изображением Девы Марии из Назарета, вручив тем самым свою судьбу Царице Небес.
Голландцы не спеша приближались, заранее торжествуя победу. Однако их триумф был недолог. Когда они подошли на расстояние пушечного выстрела, португальские канониры открыли бешеный огонь. Почти каждое ядро попадало в цель! Позднее португальский хронист писал об этой баталии: «Наши люди бились так, что один из самых больших вражеских кораблей был отправлен на дно, другой оказался великолепным образом потрепан и вынужден выйти из боя, ибо его полубак был разбит вдребезги, а остальные корабли так повредили, что им пришлось улепетывать, оставив нашим людям полную победу в этом сражении».
Шел 1613 год, и описанный бой стал лишь мелким эпизодом в ожесточенной борьбе Нидерландов и Португалии за приносившую огромные барыши торговлю с Ост-Индией. Голландский корабль, пошедший на дно втом сражении, назывался «Витте Диув» — «Белый лев». Он так и не вернулся домой...
«Мое знакомство с "Витте Лиувом" началось, когда я занимался исследованием другого старого кораблекрушения, — начинает свой рассказ Робер Стенюи. — Время от времени я наталкивался на упоминания о нем в записках голландской Ост-Индской компании, старой корреспонденции и рассказах о морских сражениях и бедствиях. Постепенно моя папка с документами о "Витте Лиув" росла, пока я не почувствовал, что знаю его настолько хорошо, насколько позволяли собранные сведения. Наконец я решил отправиться на его поиски».
Финансовую поддержку экспедиции предложили Национальное географическое общество и Генри Делоз, президент марсельской фирмы «Комекс». Но прежде чем отправиться на остров Святой Елены, Стенюи связался со своими партнерами: Луи Горсом, Мишелем Ганглоффом, Аленом Финком и Мишелем Тавернье. Они обещали присоединиться к искателю сокровищ, если тому удастся найти «Витте Лиув» и добраться до него. А задача эта, судя по всему, была непростой.
«Во время трехдневного путешествия из Кейптауна к Святой Елене я перечитал подборку документов о "Витте Лиув", — пишет Робер. — Мое внимание привлекли несколько фактов, в частности т. что корабль погиб на обратном пути из Ост-Индии. Все другие суда ( кт-Индской компании, некогда затонувшие, а потом найденные, сле-нжали из Европы. Они везли продукцию европейских мануфактур и серебряные слитки, тогда как "Витте Лиув" возвращался с экзотическими сокровищами Востока, — пишет Стенюи. — Я знал, что это были )л сокровища. В голландском Национальном архиве в Гааге я нашел копию грузовой декларации "Витте Лиув", очевидно доставленную одним из шедших вместе с ним судов. Так вот он пошел на дно с гру-к)м звонкой монеты и бриллиантов, а также с драгоценностями, принадлежавшими офицерам и пассажирам корабля. По современным оценкам, его груз тянул на огромную сумму, и я совершенно точно знал, ч го сделаю с ней в случае удачи: верну ее обратно в океан для дальнейших подводных исследований».
Стенюи занимался не только поисками и подъемом сокровищ. Его стараниями была создана Группа подводных археологических исследований эпохи нового времени. Она вела научное изучение затонувших судов Ост-Индской компании XVII и XVIII веков, что позволи-ю пролить свет на период, когда две совершенно разные культуры, европейская и азиатская, начали обмениваться не только материальными ценностями, но и идеями, оказавшими влияние на ход истории. Неслучайно сэр Томас Оутс, английский губернатор колонии, включающей острова Святой Елены, Вознесения и Тристан-да-Кунья, радушно встретил Стенюи и обещал всяческую поддержку его экспедиции.
Отправной точкой для поисков стал любопытный факт, который Стенюи обнаружил во время работы в архивах. О том памятном сражении хронист написал, что «Витте Лиув» сблизился с одним из кораблей португальцев, намереваясь взять его на абордаж, но после пушечного залпа всем бортом со стороны противника получил несколько пробоин и «немедленно затонул на месте». Поскольку бухта Джеймс-бей, где разыгралось сражение, исторически являлась местом якорной стоянки, затонувший корабль должен лежать на дне где-то внутри ее. У него просто не было времени и возможности выйти в открытое море. К тому же современные английские гидрографические карты предупреждали о двух «неблагоприятных для якорной стоянки местах» в бухте. Одним из них вполне могли быть останки «Витте Лиув».
Предварительная разведка, которую Стенюи провел с аквалангом, не дала ответа на этот вопрос. Зато он выяснил, что морское дно в бухте благоприятствует поискам: по большей части оно было покрыто восьмидесятифутовым слоем ила, а течение почти отсутствовало. Вернувшись в Европу, Стенюи обзвонил свою команду. Его старый друг Эд Уорвелл, сотрудник американской фирмы «Сиуорд Инкорпорейтед», предложил испробовать для поиска гидролокатор, способный давать профиль обширной площади прямо с поверхности, и пообещал, что он будет доставлен на остров вскоре после их приезда.
Стенюи снова отправился на остров Святой Елены.
«Июньским утром мы вошли в Джеймс-бей на борту местного рейсового судна, и поиски начались, — рассказывает Стенюи. — В течение трех дней они дали первые результаты в виде увлекательной головоломки. Стартовав с одной из "неблагоприятных для якорной стоянки" точек, мы разбили дно на квадраты. Поиск осуществлялся парами водолазов, связанных друг с другом восьмидесятифутовым нейлоновым шнуром. Настала очередь моя и Майкла Ганглоффа. Я плыл на глубине 110 футов на юг, когда он неожиданно дернул за шнур три раза — условный сигнал, означавший: "Я что-то нашел, плыви сюда". Находкой оказалась большая пушка, отлитая из железа. Частично она ушла в грунт и так обросла ракушками, что ее было невозможно идентифицировать. В течение нескольких минут мы нашли еще три пушки, затем еще две, все обросшие ракушками. Но тут истекло время нашего с Майклом погружения, и мы поднялись на поверхность с новостями, когда Луи Горе и Ален Финк как раз собирались нырять.
— Ищите другие предметы, — сказал я Луи, прежде чем он отправился вниз. — Там должны быть якорь, шпангоуты, свинцовая обшивка, возможно, керамика — что-нибудь такое, что мы сможем точно датировать. Я не уверен, того ли года эти пушки, или они с корабля другого времени, чем "Витте Лиув". Мы обязаны это выяснить».
Однако сделать это не удалось. Последующие погружения приносили кувшины и бутылки XVIII века, лежавшие на поверхности дна или около пушек, но они явно относились к более позднему периоду. Не нашлось ничего, что помогло бы идентифицировать пушки или выяснить, нет ли ниже их, под слоем ила, останков затонувшего корабля. Как раз в это время на остров приехал инженер Дик Бишоп, доставивший обещанный гидролокатор. Члены экспедиции приступили к тщательному обследованию дна Джеймс-бей.
Сгорбившись в крошечной каюте поискового суденышка, Бишоп просиживал перед гидролокатором по десять часов в день, пытаясь нарисовать детальный электронный портрет дна и всего, что лежит на нем. Картина получилась впечатляющей, но, увы, бесполезной: несколько погибших судов, якоря, бочки из-под бензина, затонувшая барка и разнообразный мусор, оставленный многими поколениями жителей острова. Но ничего, даже отдаленно связанного с «Витте Лиув», кроме шести пушек, не было.
«Чтобы ничего не упустить, мы ныряли за всем мало-мальски интересным, что отмечал локатор Дика, но результат был всегда один и тот же — не то судно, не тот век, — пишет Стенюи. — В конце концов перед нами встал вопрос: а относятся ли вообще эти шесть пушек к "Витте Лиув"?
— Давайте поднимем одну и спросим это у нее, — предложил я.
Работа с вакуумным устройством под названием "воздушный лифт" заняла два дня, но в итоге мы ухитрились завести строп вокруг одной из пушек, которая при ближайшем рассмотрении оказалась скорее бронзовой, чем железной. Луи опустился с тремя большими неопреновыми мешками и несколькими баллонами со сжатым воздухом, которым наполнили мешки-понтоны, прикрепленные к стропу. Резким толчком пушка оторвалась от грунта и всплыла к поверхности. Мы отбуксировали к берегу наш приз, удерживаемый на плаву воздушными мешками, и с помощью подъемного крана вытащили его на набережную. Пушка была покрыта каким-то странным налетом, непохожим на ржавчину. Это оказался... перец. Я был в восторге: ведь грузовая декларация "Витте Лиув" включала 15 171 мешок этой пряности, размолотой и в зернах. В отличие от других специй, находившихся на судне, таких, как мускатный орех и гвоздика, перец выдержал многовековое пребывание в морской воде и оказался превосходным консервирующим материалом. Я медленно очищал пушку, пока наконец не появилась часть надписи "Витте Лиув". Таким образом, наши поиски можно было считать законченными: останки корабля лежали где-то под пушками».
Впрочем, дальше дело застопорилось. Последующие погружения показали, что только первые шесть орудий находились поблизости друг от друга. Седьмую пушку нашли в ста семидесяти футах от них, восьмую — в восьмидесяти, но совершенно в другом направлении. На «Витте Лиув» было тридцать орудий. Значит, останки корабля были разбросаны на более обширной площади, чем можно было предположить. Тогда поисковики решили сконцентрировать свои усилия на том месте, где обнаружили первые пушки.
Из пустых бочек, обшив их досками, соорудили платформу, поставили ее на якорь в этом месте и стали выяснять, что же погребено в иле? Оказалось, все, что угодно: пивные бутылки, консервные банки, старые башмаки, столовая посуда и даже кости диких коз.
«Затем в один знаменательный день среди мусора начали попадаться фрагменты прекрасного фарфора, — рассказывает Стенюи. — А когда мы добрались до глубины десяти футов ниже поверхности дна бухты, то наткнулись на обломки деревянного корабельного набора, лежавшие под массой свинцовых слитков, кирпичей и речных окатышей, которые явно были балластом "Витте Лиув". Следовательно, другие сохранившиеся сокровища покоились где-то недалеко. Мы нашли их погребенными среди тонн перца, рассыпанного слоем толщиной в два ярда. Используя "воздушный лифт" для расчистки места поисков, мы буквально "проперчили" дно бухты. Ниже, как будто специально заботливо спрятанные от воздействия времени и бурного моря, мы нашли осколки, а потом и целые прекрасные фарфоровые изделия эпохи Мин... Ну а что же 1310 бриллиантов, которые пошли ко дну вместе с фарфором? Очевидно, они лежат где-то среди останков "Витте Лиув", хотя, конечно, отдельно от остального груза. Такие ценности обычно хранились наверху, в капитанской каюте. Если мы сможем найти остатки квартердека, то прибавим еще большие сокровища к уже обнаруженным. Однако для меня уникальное произведение искусства, поднятое со дна моря, значило гораздо больше, чем находка обычных драгоценностей, пусть даже это будут бриллианты. Представьте, что вы осторожно разгребаете ил и из черной грязи вдруг показывается край прекрасной миски или блюда, словно бы внезапно сотворенного прикосновением волшебной палочки. Разве может не забиться ваше сердце!»
Помимо фарфора кладоискатели подняли со дна моря и другие предметы: серебряную боцманскую дудку, бронзовую масляную лампу, отлично сохранившиеся куриные яйца, коллекцию экзотических морских раковин и простую оловянную посуду, которой команда «Витте Лиув», возможно, пользовалась во время последнего обеда в тот роковой день. Прошло семь месяцев. Аквалангисты сделали все, что могли. Теперь дело было за магнитометром, который мог бы обнаружить пушки, ядра и другие металлические предметы.
«Упаковав снаряжение, мы сказали Святой Елене "до свидания" и вернулись в Европу, чтобы составить планы на следующий водолазный сезон и оценить наши находки», — пишет Робер Стенюи. Однако ему не суждено было вернуться на остров. Он получил письмо от одного южноафриканского историка, интересующегося английской Ост-Индской компанией. К нему был приложен рапорт английского офицера, который оказался очевидцем баталии 1613 года. Каждая деталь рапорта совпадала с португальскими и голландскими отчетами, за одним весьма важным исключением — как погиб «Витте Лиув». Тогда как остальные просто писали, что корабль затонул, англичанин давал более подробные сведения о его гибели: «...один из выстрелов попал в пороховой погреб корабля и его кормовую часть, он разлетелся на куски, и они сразу же затонули».
«Сразу стало ясно, почему нам не удалось найти ахтерштевень "Витте Лиув": его больше не существовало, — говорит Стенюи. — А бриллианты и драгоценности, очевидно, были разбросаны взрывом. Даже если мы потратим на поиски годы, то найдем не более щепотки драгоценных камней. Поэтому поиски сокровищ с "Витте Лиув" можно считать законченными».
В заключение остается добавить, что большая часть коллекции китайского фарфора эпохи Мин выставлена в Амстердамском королевском музее, где специалисты со всего мира могут изучать ее, а посетители просто любоваться прекрасными произведениями искусства.
|
|
Читайте в рубрике «Клады кораблей»: |